Военнопленные немцы в Кирове

Тема немецких военнопленных в Кирове во второй половине 1940-х годов по сей день остается одной из самых интересных и при этом малоизученных. К сожалению, объективному и всестороннему рассмотрению темы немцев в Кирове мешает то обстоятельство, что информация о них до сих пор хранится недоступной в недрах архивов российских спецслужб. В середине «нулевых» годов молодой кировский исследователь Семен Богатырев смог побывать в ведомственном архиве УВД, где обнаружил картотеку пленных Второй мировой войны, умерших в Кировских госпиталях. Основой картотеки послужили списки личного состава госпиталей. Всего в этой картотеке значится 9982 человека. К сожалению, сведения о пленных очень кратки и скупы. В стандартной карточке, которая была заведена на каждого узника Вятлага, в том числе и на военнопленных, указаны только имя, дата рождения, воинское звание, дата смерти, место захоронения (если известно). В Государственном архиве социально-политической истории Кировской области (ГАСПИ КО) хранятся документы о работе эвакогоспиталей на территории нашей области, в них, начиная с 1942 года, содержался и спецконтингент  –  военнопленные. Провел Богатырев и сбор ценных для истории воспоминаний людей, знавших пленных из Германии лично. Ряд мемуарных источников, монографий по истории кировских заводов также помогают узнать о судьбе немцев в послевоенном областном центре. В настоящем материале мы суммируя все вышеперечисленные источники и литературу рассмотрим жизнь и быт пленных немцев в Кирове второй половины 1940-х годов.

 1.jpg

Вши, квашенная капуста и общие могилы

В условиях недостатка архивных материалов ценными становятся мемуары старожилов-кировчан. Так, в исследовании Богатырева встречается вот такое описание санитарных условий, в которых жили в Кирове немцы от Таисии Степановой, ветерана Нововятского лыжного комбината. Она рассказала краеведу следующее: «Работали подростки: и девочки, и мальчики были. И мужчины работали, но их мало работало, потом не стало. А потом работали военнопленные. У нас в цехе они были: монтировали палки лыжные. Один немец был, дак он по-русски хорошо говорил, главным у них был. А жили они в землянках, и ходили всё чесались: у них блохи были. А я спросила однажды, почему чесались, говорю: «Вши?», а он «нихц» … и показывает руками, как блохи прыгают… Это на всю жизнь запомнилось: как старые встречаемся, дак всё вспоминаем. А немцы нам всё фотографии показывали, что у них есть всё: семьи, дети. К ним относились хорошо. Душевно. Некоторые люди злились. Но их не притесняли. Кормили их квашеной капустой, картошкой с водой. А сестра (воспитатель детского сада), когда с детьми однажды в лес пошла гулять, как-то один закричал: «Анна Васильевна, здесь под кустиком дяденька лежит, дяденька лежит». Умер. Немцы часто умирали: и от болезней, и от истощения. Хоронили их: выкопают яму, кинут его туда и закопают: ничего не ставили, общая могила». Комментируя этот фрагмент воспоминаний, Богатырев отмечает, что брал интервью у Таисии Степановны по другому поводу, но про немцев она вспомнила сама, без какого-либо вопроса.

    Фотографии в обмен на еду

Многие старожилы вспоминали, что немцы голодали, ходили по городу оборванные и грязные, просили еды. Публицист В. Арсентьев в статье «Немцы в Кирове появились в 1943 году», опубликованной в газете «Наш Вариант» в 1998 году размышлял о том, что в официальных публикациях рацион для военнопленных описывался обычно как очень добротный (крупа, хлеб и даже масло). Но вряд ли при общем голоде в 1940-е годы возможно было подобное кормление – как ни говори, а все-таки эти люди (немцы) были нашими врагами. Далее Арсентьев делился собственными воспоминаниями: «Я помню неожиданную встречу с одним из пленных. Рядом с нашим поселком Горсовета, который располагался в районе Октябрьского рынка, немцы строили брусковые дома для работниц текстильного комбината. Мы ходили собирать на стройках древесные отходы. У забора я пытался достать щепку и столкнулся лицом к лицу с худым мужчиной, который говорил: «Рус, рус – картошка!» Он протягивал мне кольцо, видимо, единственное, что у него еще осталось. Я со страхом покинул это место и долго не мог прийти в себя». По воспоминаниям пенсионера Леонида Кропанева немцы жили в Кирове в специальном бараке на стадионе «Динамо». Жаловались на плохое питание: «Утром капюста, вечером – капюста. Лук надо!». Другие старожилы рассказали краеведу Богатыреву о том, что немцы постоянно на улице жестами просили кушать, ходили в одежде грязно-зеленого цвета. Кировские школьники собирали мерзлую картошку и меняли ее на красивые семейные фотографии пленных.

   2.jpg

Барак в заводском поселке. г. Киров. 1940-е гг.

 Немец во главе кировского футбола

Интересную историю о пленных немцах вспомнил вятский старожил Анатолий Мельков, чьи мемуары были опубликованы в книге Риммы Лаптевой «Вятка на ладони». Вот что Мельков писал о встрече с пленными немцами в Кирове: «…Закончил я первый класс, и организовали школьный лагерь при клубе КОР. Тогда я впервые увидел пленных немцев. Они сидели, лежали на танцевальной площадке парка. Их привели прямо с вокзала, а потом распределили по заводам. Немцы же строили цеха на МСЗ имени 1 Мая, на шинном. Потом я этих пленных увидел лет через пять. На стадионе «Динамо» профессионалы играли в футбол. Денег на билеты у мальчишек, конечно, не было. Старались как? Кто-нибудь отвлекает милиционера, остальные в другом месте перелезают через забор. Было такое. Я не успел с группой перемахнуть, полез самостоятельно. Хоть худой был, но так-то ловкий. Вдруг чувствую: меня кто-то за шкирку берет и тащит к главному входу. А это немец из пленных. Они — тоже любители смотреть футбол...». Этот эпизод тем более интересен, если знать, что «Динамо» в те годы тренировал поволжский немец Александр Келлер. После того, как в 1941 году была ликвидирована Автономная Республика немцев Поволжья и произведена тотальная депортация немцев, А. А. Келлер был выслан в Казахстан, а с 1941 года находился в Вятлаге. На рубеже 40-50-х годов прошлого века Начальник Вятлага полковник А. Кухтиков помог А. А. Келлеру перебраться в Киров, где ему была поставлена задача: сделать из «Динамо» лучшую команду в области. Немецкий тренер не просто выполнил, но и перевыполнил это пожелание руководства и за 8 лет футбол в Кирове был поднят А. А. Келлером с любительского до профессионального уровня. Многие знали о происхождении Келлера и тем более пристально наблюдали за его командой.

3.jpg

Александр Келлер. 1950-е гг. 

    Неудавшийся теракт

Кировские старожилы часто вспоминают пленных немцев в контексте послевоенного строительства в промышленных районах города. Пленные использовались в качестве строителей жилого фонда, административных и культурных зданий. Не всегда они добросовестно выполняли свой труд, встречались не просто факты некачественно выполненных работ, но и настоящие диверсии. 59 лет проработавший директором завода им. И. И. Лепсе Александр Большев в 1993 году вспоминал на страницах газеты «За темпы и качество» о самой страшной диверсии немецких пленных на строительстве заводского ДК. «В конце Великой Отечественной войны стали строить свой Дом культуры, использовав площадку и фундаменты недостроенной кондитерской фабрики на КУТШО. В основном строили здание военнопленные немцы, вероятно, фашистского толка. Мы со Степановым, моим заместителем по строительству, хотели благоустроить клубную часть. Был разработан хороший проект, но как только приступили к реконструкции – все рухнуло. Тогда я забеспокоился об основном здании клуба. Вызвали из Свердловска специалистов по металлоконструкциям. Они приехали с приборами, стали исследовать здание и пришли в ужас. Докладывают: «Александр Саввич, как же до сих пор не рухнули перекрытия над зрительным залом?». Оказалось, что немцы все силовые узлы в ДК подпилили, заделали и так закрасили, что без приборов дефекты и старение металлов на фермах невозможно было обнаружить». Дом культуры простоял до 1982 года, когда его пришлось взорвать. На строительство нового очага культуры в микрорайоне потребовалось много времени и сил.

4.jpg

Старый ДК «Родина», построенный пленными немцами. г. Киров. 1960-е гг.

Ремонт первого троллейбуса и заливка катка «по-немецки»

Для содержания пленных немцев в городе Кирове был образован лагерь военнопленных N 307 ГУПВИ (Главного управления по делам военнопленных и интернированных) НКВД СССР. По воспоминаниям Леонида Кропанева немцы жили в специальном бараке с печью на стадионе «Динамо». Зимой они приводили в порядок каток: заливали, строгали, подметали, летом делали гаревую дорожку, ремонтировали трибуны. Кропанев указывает, что немцы отличались организованностью как на работе, так и на перерывах, проявляли себя как замечательные механики: ремонтировали машины, технику. Любопытно, что часто ломавшиеся первые кировскиее троллейбусы, вышедшие на улицы города 7 ноября 1943 года, тоже ремонтировали немцы. Водитель троллейбуса Нина Мякотина вспоминала, что «капитальный ремонт машин ЯТБ-1 проводили на номерных военных заводах – имени Лепсе и «Сельмаше». Мой троллейбус стоял в ремонте на заводе имени Лепсе. Ремонтировали его пленные немцы. По-русски ничего не понимают, поэтому приходилось объяснять и показывать им по нескольку раз. Зато делали все очень аккуратно и качественно. Жили немцы в общежитии недалеко от завода». Очень эффективно работали военнопленные на строительстве Дома Советов в Кирове, на завод ОЦМ и «Кирсельмаш». В книге по истории последнего «Право на память» указано, что к 1946 г. 33% работников завода – военнопленные и спецконтингент, численность лагеря при заводе – свыше 1000 человек. Отношение к немцам в заводском поселке больше дружелюбное, чем враждебное. При подготовке к зиме 1946/47 г. собирали им полушубки, тулупы, ватники, свитеры, перчатки и рукавицы. Допускали немцев до сложных работ на станках многих марок, тем более, что эти станки были немецкие, вывезенные в качестве репараций из Германии.

5.jpg

Очередь в троллейбус на остановке у Театральной площади. г. Киров. 1940-е - начало 1950-х гг.

    Спецлагеря для татуированных

Согласно Женевской международной конвенции абсолютное большинство пленных подлежали репатриации. В 1945, 1946, 1948 гг. спецгоспитали расформировывались, их пациенты возвращались на родину. Писатель и журналист Валерий Фокин на основании записей участника Войны капитана Алексей Болотова в 2005 году в журнале «Деловая Вятка» опубликовал интересные подробности репатриации пленных из трудового лагеря №307, располагавшегося в Кирове. С октября 1946-го по апрель 1947 года А. М. Болотов исполнял обязанности начальника управления лагеря. Число спецконтингента постоянно сокращалось – военнопленных отправляли на родину. Болотову пришлось в качестве начальника эшелона сопровождать военнопленных два раза в Германию и по одному разу в Австрию, Румынию и Венгрию, где те передавались специальным комиссиям из советских представителей и местных властей. В одной из подобных командировок в Румынии произошло следующее. По прибытии эшелона в город Сигет комиссия ГУПВИ отказалась принимать спецконтингент. Причина в том, что у трех военнопленных были обнаружены татуированные подмышки: небольшой круг и в нем обозначение группы крови, что означало принадлежность к привилегированным войскам СС. А эсэсовцы возвращению на родину не подлежали, по каждому из них должно было проводиться расследование на предмет предания суду. Пришлось весь эшелон везти обратно и сдавать контингент в лагерь для военнопленных в городе Станиславе у Ивано-Франковска. После этого руководством Кировского УНКВД было дано распоряжение проверить всех военнопленных, содержащихся на территории области. Специально образованными группами из представителей режима и оперотдела, медчасти, производственного отдела в результате тщательной поголовной проверки были выявлены около 250 человек с подобной татуировкой, все они этапированы в спецлагеря на восток. Бывало, что немцы спустя годы возвращались в Киров. Так, известно, что в 1992 г. областной центр посетили находившиеся после войны здесь военнопленные, в том числе те, кто работали на заводе «Кирсельмаш».

6.jpg

Вид на Дом Советов, в строительстве которого принимали участие пленные немцы. г. Киров. 1944 г.

 

По статье Семена Богатырева «СМЕРТЕЛЬНА ГОРЕЧЬ ПЛЕНА...»