Кузьма Лаптев. Самый эпатажный купец старой Вятки.
Несмотря на интенсивное изучение темы истории вятских предпринимательских династий в постсоветский период купцы Лаптевы до сих пор не стали объектом отдельного исследования, лишь изредка фигурируя в монографиях современных историков. То же самое касается и виднейшего представителя их рода Кузьмы Игнатьевича Лаптева, про которого широкому кругу лиц известно лишь то, что он стал первым вятским автомобилистом, а иные детали биографии этого человека пристально не исследовались. В то же время анализ дошедших до нас мемуаров вятчан, свидетелей жизни города на рубеже XIX – XX веков, показывает, что все они считали Лаптева яркой персоной старой Вятки, и каждый из мемуаристов посвятил Кузьме Игнатьевичу часть своих воспоминаний. Таким образом, целью данного исследования стало изучение биографии и жизненного пути одного из самых значимых представителей вятского купечества конца XIX – начала XX веков – Кузьмы Игнатьевича Лаптева.
Прославленная купеческая династия Лаптевых происходила из крестьян села Подрелье Орловской округи – старинного старообрядческого центра на Вятке. Сами Лаптевы были очень набожными, не случайно в губернском центре они содержали у себя в доме на Николаевской улице (до 1910 г.) старообрядческую молельню, а вятское старообрядческое кладбище называлось «Лаптевским», так как семья много жертвовала на благоустройство и содержание поминальной часовни. Прославили фамилию в XIX веке два брата Михаил и Игнатий Лаптевы, они владели в Вятке кожевенными заводами, занимались заготовками из делянок леса и его сплавом на плотах до Саратова и Астрахани. Среди всех последующих представителей династии выделяется имя эпатажного купца Кузьмы Лаптева (1876 – 1937), известного в первую очередь тем, что именно он познакомил Вятку с автомобилем.
В историографии у Кузьмы Игнатьевича сформировался имидж глубоко порочного бездельника-гедониста, любящего эффектные развлечения. Интересны те оценки, которые давали ему современники, благо, что все вятские мемуаристы удостоили Лаптева вниманием в своих воспоминаниях. Так, неоднозначный портрет Кузьмы Лаптева рисует сын известного вятского врача Н. Н. Шкляева Валериан Николаевич Шкляев (1889 – 1976). Лаптева он характеризовал таким образом: «…Был в Вятке купчина и фабрикант, миллионер Кузьма Игнатьевич Лаптев, попросту – Кузя Лаптев, довольно молодой еще человек, очень здоровый, румяный, с красивой небольшой бородкой. Был он почти без образования, но очень любил «культуру», любил хорошо, необыкновенно шикарно одеваться, имел самых лучших лошадей, дорогие повозки и сани. Кучер у него был, точно бог, важности необыкновенной, сидит на козлах, как прямо-таки идол. Для внушительности под кафтан кучера подкладывали, видимо, целые подушки, зад кучера не уступал по мощности крупу большой лошади. Дом у Кузи был, хотя и деревянный, двухэтажный, но весь раскрашенный вьющимися растениями, немного в модном, декоративном стиле, славился Кузя еще и довольно буйным нравом, любил всякие выходки, любил пустить пыль в глаза. Говорят, его постоянно мучила назойливая мысль, что бы еще сделать, чтобы удивить людей, показать им свое богатство и «культурность».
К. И. Лаптев с первой женой и их детьми.
Также в отрицательном ключе о Лаптеве отзывался и другой вятский мемуарист – Борис Сергиев. Он утверждал, что из-за пьяных выходок Кузьмы Игнатьевича и его друзей интеллигентная и образованная публика даже перестала посещать популярный у вятчан Загородный сад. Мемуарист писал в своих воспоминаниях следующее: «…В 1900 г. в лесу было построено деревянное здание для открытой сцены и буфета с крепкими напитками. Начались постановки опереток, выступления певиц и певцов легкого жанра, и лес утратил свою прелесть семейного места отдыха. Появилось много пьяных и хулиганствующих гуляк, и любящая покой публика перестала посещать ранее гостеприимный лес. Открытая сцена и легкий жанр в корне изменили характер этого места отдыха вятского населения, а купеческая культура сменила интеллигентную и рабочую. Одним из первых гуляющих купеческих сынков здесь появился Кузьма Лаптев, нажившийся на военных поставках во время войны с Японией. Он поставлял на фронт овчинные полушубки и нажил большие деньги. Приобрел автомобиль фирмы «Фиат» и по вечерам со своими приятельницами и дружками приезжал в опереточный театр, собирая массу зевак, не видавших ранее автомобиля. Появились извозчики-лихачи, понеслись пьяные песни...».
Юрист и общественный деятель Александр Прозоров вспоминал детали быта в доме купца и особенности поведения Кузьмы Лаптева. Так, отмечал Александр Александрович «лукулловские обеды и ужины» семьи Лаптевых. Кузьма Игнатьевич был страстный игрок в преферанс, карточные турниры устраивал каждый день, любил шампанское и шумные вечеринки, квартира его блистала роскошью, и там даже стоял великолепный рояль, на котором никто не играл, зато постоянно звучала музыка из граммофона. В общении Лаптев был учтив с чиновниками и богатыми купцами, но чрезвычайно груб с теми, кто зависел от него.
Первая жена К. И. Лаптева – П. А. Колмакова.
Прославился Кузьма Лаптев тем, что первым в городе в 1906 году приобрел в Европе автомобиль и совершенно беспечно разъезжал на нем по доселе не видавшей такого чуда техники Вятке. Правил передвижения на автомобиле в городе тогда еще не существовало, и Лаптев ездил, как хотел, шокируя публику, прозвавшую его «Фиат» «Адской машиной». В целом Вятка встретила лаптевский автомобиль чрезвычайно настороженно, ибо машина пугала не только лошадей, но и простых горожан. Именно Лаптеву принадлежит первое в истории Вятки дорожно-транспортное происшествие. Вот что писала по этому поводу газета «Вятская жизнь»: «А что на вятских узких улицах, да еще занесенных снегом, является большая опасность от катания на автомобилях, так как здешние лошади совсем непривычны встречаться с такими колымагами, об этом говорит печальный случай, происшедший с тем же Лаптевым. Нужно заметить, что его колымага во время хода чрезвычайно шумит и трещит (очевидно, какое-нибудь старье), отчего встречные лошади бесятся и, кидаясь в сторону, опрокидывают сани и увечат седоков. На Московской улице, против части, г. Лаптев встретился с лошадью, на которой ехали две дамы. Лошадь, испугавшись, кинулась в сторону. В ту же сторону почему-то повернулась и колымага; это еще больше испугало лошадь, и она, опрокинув сани, понеслась, при этом, конечно, вылетели обе дамы, и кучер долго волокся на вожжах». Дамы упали в сугробы и отделались только незначительными ушибами и испугом, но впоследствии заявили на Лаптева в полицию. Об инциденте даже было доложено губернатору А. Г. Левченко, многие горожане требовали Кузьму Игнатьевича наказать как можно более строго.
Впрочем, уже в начале марта Лаптев совершил еще одно ДТП: на улице Николаевской распугал лошадей извозчиков, которые бросились на тротуары, раскидав при этом бочки с рыбой. «Вятская речь» негодовала и предлагала Лаптеву для прогулок на автомобиле избрать свободные поля вокруг города. Валериан Шкляев вспоминал, что Лаптев не долго катался на автомобиле по городу, а потом машина внезапно исчезла. Ходили слухи, будто полиция запретила Лаптеву ездить на автомобиле, другие утверждали, что «Фиат» сломался, и никто в Вятке не может его исправить.
«Фиат «Алессио» образца 1904 года.
Тем не менее, необходимо воздать должное купцу как пионеру технического прогресса, причем, в консервативной вятской среде. Возможно, не покажи Лаптев вятчанам автомобиль, не было бы и знаменитого прогрессивного свода правил автомобильного движения по городу 1910 года. Машины в большом количестве в Вятке еще не ездили, но комплекс регламентирующих их движение правил уже существовал, за основу были взяты ПДД Санкт-Петербурга. Кстати, именно Лаптев как технократ первый познакомил горожан еще и с «усовершенствованным говорящим фонографом» в 1900 г.
Характер негативных отзывов о поездках купца на машине от «Вятской речи» объясняется тем временным отрезком, когда автомобиль появился на улицах города, ведь продолжались события Первой русской революции, реакционная деятельность властей по подавлению волнений, сказалось и общее напряжение, агрессия в обществе. Что же касается испугавшихся машины лошадей, то тоже самое происходило и с первыми вятскими велосипедистами. Некоторым из них, например фотографу Сергею Лобовикову, приходилось, катаясь по городу при виде лошадей слезать с велосипеда, чтобы не провоцировать происшествие. Лаптев не был столь деликатен, за что его и ругали в либеральной «Вятской жизни», где даже публиковали язвительные анонимные памфлеты против Лаптева, критикуя его как капиталиста и сумасброда.
Реклама автомобиля в вятской прессе. Начало XX века.
Кузьма Лаптев очень любил своих детей, которых у него от разных браков было шесть: Елизавета, Валентин, Мария, Екатерина, Марина и Татьяна. Первая жена Лаптева Прасковья Колмакова происходила из семьи состоятельного тюменского коммерсанта, также как и Лаптевы являвшегося старообрядцем. В прагматичном отношении подобный брак был выгоден Лаптеву, так как отец Прасковьи очень любил дочь и высылал Лаптевым ежегодно 20 тысяч рублей. Мемуарист Александр Прозоров в своих воспоминаниях удивлялся роскошной стороне жизни этого семейства, шикарным туалетам и бриллиантам Прасковьи, которая предпочитала проводить время катаясь на тройке лошадей по городу и забавляясь сталкиванием своего соседа с повозки. Также Прозоров вспоминал, что, однажды зайдя в гости к Лаптевым, Прасковья приняла его не в гостиной, а своей комнате, причем, во время беседы она лежала на шкуре белого медведя у камина, куда увлекла и своего гостя. К сожалению, в 1907 году Прасковья из-за чрезмерного пристрастия к алкоголю скоропостижно умирает. Второй женой купца неожиданно для многих стала домработница Пелагея (Полина) Пименовна, получившая воспитание в Преображенском женском монастыре г. Вятки. Интересно, что это был не единственный подобный случай, когда богатый купец женился вовсе не на девушке, близкой по социальному статусу, а на простой горничной. Так, знаменитый «Шоколадный король» Вятки, польский предприниматель Станислав Якубовский точно также женился на горничной и был счастлив в браке.
В дореволюционный период Кузьма Лаптев был одним из самых узнаваемых и ярких людей города. Он вел активную общественную деятельность, являясь членом вятской ученой архивной комиссии и губернского попечительного комитета детских приютов. По поводу судьбы Кузьмы Лаптева после Октябрьской революции в среде вятских краеведов по сей день ведется дискуссия. Александр Рева полагал, что Кузьма Лаптев, потеряв после национализации все капиталы, закончил жизнь в Москве дворником. Правнук купца Сергей Рысев считает, что в действительности Лаптев завершил свой жизненный путь в 1937 г. в ГУЛАГе под Архангельском, куда был отправлен из Оренбургской области. Туда же Кузьму Игнатьевич выслали в 1935 г. из Ленинграда как «социально опасный элемент», а поводом для этой волны репрессий стало убийство С. М. Кирова. Кузьма Лаптев жил ярко, но после 1917 г. повторил путь к нищете и забвению сотен других вятских купцов.
Вид улицы Николаевской (ныне — Ленина) на север. Справа — дом купца Т. Ф. Булычева, слева — домовладения купцов-старообрядцев Лаптевых. В перспективе улицы видны Воскресенский и Покровский соборы. г. Вятка. 1914 – 1917 гг.
Необходимо отметить, что жестоко раскритикованный и не понятый современниками Лаптев получал более положительные оценки уже после смерти от вятских историков. Так, авторитетный краевед Александр Рева указывал на такие позитивные черты характера купца как доброта, стремление к помощи людям, широкую просветительскую деятельность, поддержка идей развития технического прогресса. Рева считал, что «по складу характера, по широте натуры Козьма Игнатьевич был человеком замечательным. Он с юных лет увлекся прожектами, идеями братства и народного просветительства и, если бы его не сдерживали, запросто пустил бы семейный капитал по ветру этих идей. Его отзывчивость к людям, готовность на всякую просьбу откликнуться делом, помощью, знали все окружающие, и родители вынуждены были контролировать сына, ограничивать его контакты с людьми». Однако даже А. Рева отмечал, что в отличие от многих других купцов Лаптев не был трудоголиком и именно проценты с семейного капитала обеспечивали семье Кузьмы Игнатьевича безбедное существование, доход же он был волен тратить на свое усмотрение. Эпатажные выходки типа покупки автомобиля или подарка дочери в виде живого пони удивляли вятскую публику, но спустя сто лет уже не кажутся такими шокирующими и невероятными как сто лет назад. Что касается скандала с автомобилем и недовольными его появлением на улице вятчанами, то всю эту историю раздула оппозиционная власти газета «Вятская речь», опубликовав несколько анонимных заметок и фельетонов. В годы Первой русской революции газета активно критиковала чиновников и предпринимателей, многие из которых потом на страницах этого же издания отвечали на претензии и развенчивали слухи о себе. Кузьма Лаптев предпочел этого не делать, возможно, из-за этого в дальнейшем его имя стало ассоциироваться именно с исключительно негативными коннотациями.