Военнопленные-иностранцы в Кировской области во время Второй мировой войны
Тема захоронений военнопленных во время Второй мировой войны на территории нашего региона совершенно нетронутая и достаточно деликатная. Самое главное: она не только интересна с научной точки зрения, но и чисто по-человечески. Ведь мы выясняем судьбы тысяч и тысяч сгинувших без вести людей. Тем более, иностранных граждан: поляков, немцев, венгров и т. д. Относительно их судьбы официальные структуры до недавнего времени давали исследователям стандартный ответ: ничего не известно. На самом же деле было известно очень многое, но только ограниченному кругу лиц. И вот после долгой и сложной работы из небытия теперь извлекаются подлинные человеческие судьбы.
На протяжении многих лет в Советском Союзе судьбой захоронений иностранных военнопленных, погибших во время Второй мировой войны, а также в послевоенный период, интересоваться было не принято. Любое упоминание по этой теме в лучшем случае расценивалось как проявление непатриотизма, в худшем случае — как оскорбление памяти миллионов жертв фашизма. Ситуация изменилась лишь с началом перестройки, когда в 1990-х гг. российское правительство заключило с рядом европейских государств межправительственные соглашения об уходе за захоронениями жертв Второй Мировой войны.
За годы Великой Отечественной Войны на Вятке разместилось около 60 эвакогоспиталей. Бездорожье наших глубинок, заставило часть из них переместиться в другие области, где данные учреждения были дислоцированы вблизи проезжих дорог. В одиннадцати госпиталях Кировской области за 1943 – 1944 гг. раненых и больных защитников Отечества сменили больные и раненые военнопленные. За все годы войны они перебывали в 18 госпиталях области. Военнопленных лечили в разные годы Великой Отечественной войны в следующих госпиталях: №№ 3373 — г. Киров, 3469 — п. Луза, 1734 — г. Слободской, 3159 — г. Омутнинск, 3160 и 3426 — г. Халтурин (ныне — Орлов), 3162 — ст. Зуевка, 1952 — ст. Оричи, 3166 — п. Юрья, 3168 — ст. Просница, 3169 — ст. Фалёнки, 3947 — с. Верхошижемье (переведён в с. Пищалье Оричевского района, 3007 и 3171 — ст. Фосфоритная (он же п. Рудничный), 1149 — г. Белая Холуница, 20074 — ст. Пинюг, 3339 — г. Кирс, 1773 — д. Тарасовы (ст. Быстряги), 3161 — ст. Вятские Поляны.
Поступивших военнопленных можно разделить на три группы по месту отбытья на территорию Кировской области:
1. Из районов боевых действий (февраль – июнь 1943 г, предположительно из района Сталинграда).
2. Из лагерей НКВД.
3. Из других лечебных учреждений.
Список национальностей и гражданств военнопленных, оказавшихся на Вятской земле, весьма разнообразен: немцы, румыны, венгры, итальянцы, австрийцы, поляки, литовцы, чехи, словаки, украинцы, финны, югославы, болгары и другие. Отношения между столь разномастным составом военнопленных были очень сложными. Политруки вынуждены были вести массовую агитационную работу, задачу которой они видели, прежде всего, в пресечении конфликтов между немцами и итальянцами, мадьярами, поляками, румынами. Командование даже вынуждено было выделить больных немцев в отдельные палаты, что бы предотвратить постоянные драки между военнопленными.
Первоначально военнопленных размещали в госпиталях, открытых изначально для лечения военнослужащих Советской Армии. Первые госпитали Кировской области, к полной замене контингента военнопленными, готовились по одинаковой схеме. В лагерях наблюдались проблемы с продовольственным вопросом, тем более значимые, что большая часть военнопленных страдала острыми формами дистрофии. Ярко данная ситуация отображается в датированной 1944 г. докладной записке начальника СГ № 1149 А. В. Горшкова. В документе Горшков сообщает, что «25.06.44 года на станцию Слободской прибыл эшелон с 236 военнопленными для размещения в СГ № 1149. Командование госпиталя получило сообщение о прибытии партии военнопленных лишь через несколько часов. Из госпиталя выехала бригада врачей, которая прибыла в Слободской вечером 26.06. и сразу прибыла к приёму. Условия (отдалённость 45 км, отсутствие транспорта) задержали транспортировку больных, что привело к ухудшению состояния и без того тяжелых, ослабленных военнопленных. Транспортировка началась 28.06. За первые сутки в ожидании транспортировки умерли 4 военнопленных, за вторые — 3. Трое умерли в первые часы прибытья в госпиталь. У всех умерших дистрофия 3 степени». По данным записки среди прибывших военнопленных здоровых нашлось только 7 человек из 40. У большинства военнопленных дистрофия наблюдалась с авитаминозами и скорбутом 2 и 3 степени. Среди дистрофичных также были обнаружены персоналии с подозрением на туберкулёз лёгких.
Памятные знаки на месте захоронения венгерскихих и итальянских военнопленных на кладбище г. Белая Холуница Кировской области
Некоторой части выздоровевших военнопленных командование госпиталей разрешало свободный выход в населённые пункты, чтобы наниматься на работы, в частные хозяйства взамен получая оттуда продукты. Во всех госпиталях отмечаются попытки военнопленных подкормить голодных медсестёр, врачей, санитарок. Документы Государственного архива Кировской области также имеют упоминания о разнообразной деятельности выявленных из среды военнопленных художников, резчиков по дереву, специалистов по художественной ковке металла.
Каково было количество иностранных военнопленных, которые нашли свой последний приют на нашей Вятской земле? Ответ на этот вопрос можно найти в Справке № 393, которая была составлена по данным архивов МВД для Правительства Кировской области и датирована 1 апреля 1996 г. Эта справка упоминает 16 захоронений военнопленных Второй мировой войны на территории области:
1. Лойно — Кайская Жд на трассе 897 лаг. 101 отд. 1-,10,18;
2. Ст. Малый Созим. 24 км 498 лаг. 101 отд.1,2;
3. Ст. Има 560 метров вост. 54 км 123 лаг. 101, отд. 3;
4. г. Киров 300 м от Скопино на берегу Вятки. 125 лаг № 307. отд. 2, 3, 7;
5. г. Киров 800 м восточнее раб пос. Сельмаш 141 лаг № 307 отд. 4;
6. Кирово — Чепецкий Каринский с. 376 лаг № 307 лтд. 5, 1,9;
7. Ново вятский р-н д. Крутиха 213 лаг. 307 отд. 6;
8. Омутнинский р-н разъезд 132 км 32 лаг. 307 отд. 8;
9. Омутнинский р-н Пермятский с - с 74-й км 35 лаг. 307 отд. 9;
10. пос. Оричи 116 чел спецгоспиталь № 1952;
11. д. Тарасовы (ст. Быстряги) Оричевский р-н 639 спецгоспиталь № 1773;
12. Подосиновский р-н ст. Пинюг 1248 спец госпиталь №2074;
13. г. Халтурин (Орлов) 119 спец госпиталь № 3160;
14. Фалёнский р-н 500м восточнее ст. Фалёнки 155 спецгоспиталь № 3169;
15. Верхнекамский р-н п. Рудничный 4722 СГ №№ 3007, 3171;
16. Белая Холуница вост. окраина кладбища. 523 спецгоспиталь № 1149.
Общее число похороненных военнопленных, согласно этой справки — 9962.
Имея вышеуказанную справку, можно иметь представление про официальные цифры похороненных на территории Кировской области военнопленных. Но... проводя исследования, смею утверждать, что мест захоронений и количество скончавшихся на территории Кировской области иностранцев-военнопленных гораздо больше. Неучтенные захоронения могут быть расположены вдоль железнодорожного полотна, так как во время перевозки военнопленных по Транссибу зачастую при антисанитарных условиях в переполненных вагонах многие умирали, таких военнопленных хоронили прямо у железной дороги во избежание эпидемий. Очень часто военнопленные, проходя трудотерапию, умирали на местах выполнения работ, и физически было невозможно перевезти тела умерших в лагеря. Только на территории Оричевского района мною выявлены примерно 6 таких мест.
О проблемах при транспортировке и размещении военнопленных сохранились и свидетельства официальных документов. Секретарь РК ВКП (б) Созин 17. 03. 1943 г. писал Секретарю Кировского обкома ВКП (б) Лукьянову с пометкой «Совершенно секретно»: «Нас удивляет беспечность, существующая сейчас в транспортировании военнопленных. 13 марта сего года к нам в район, на ст. Быстряги был доставлен эшелон с военнопленными для выгрузки в госпиталь. Эшелон пришёл без конвоя. Сопровождавший его санинструктор оказался болен сыпным тифом и лежит без сознания. В числе прибывших много здоровых и часть русских, служивших у фашистов. Имеются сведения, что некоторые из них вылезли дорогой из эшелона, причём уроженцы Кировской области. На станции Быстряги имеются всего лишь два здания — школа и колхозный клуб, однако эвакоотдел предложил выгрузить так же и больных тифом. Условий для строгой изоляции сыпнотифозных нет, и имеется опасность распространения болезни среди населения. Часть выгруженных на станции Быстряги больных военнопленных, должна быть направлена в Верхошижемский район. Однако, Верхошижемский райисполком не высылает за ними своевременно лошадей». Существовали и проблемы с оказанием медицинской помощи военнопленным, не хватало медицинских препаратов, квалифицированных специалистов, необходимого оборудования.
В Женевской конвенции «О содержании военнопленных» от 27 июля 1929 г. подчеркивалось, что все умершие в плену должны быть погребены с честью и достоинством. О необходимости уважительного отношения к могилам скончавшихся солдат неприятеля также говорилось в «Положении о военнопленных», принятом Советом народных комиссаров СССР в июле 1941 г. Так, в инструкции «О порядке содержания военнопленных в лагерях НКВД» от 7 августа 1941 г. отмечалось, что каждое место погребения должно иметь опознавательный знак с указанием матрикулярного номера и номера учетного дела. Согласно документу, в практику вводилась унифицированная форма кладбищ: земельный участок, отведенный под захоронение, разбивался на квадраты по двадцать пять могил каждый. Погребение умерших следовало производить в индивидуальных могилах (рядовых хоронить в нижнем белье, офицеров — в белье и верхней одежде); на каждой могиле предлагалось установить опознавательный знак — прочный кол с прибитой к нему дощечкой, на дощечку несмываемой краской должен был наноситься номер могилы. Несмотря на жесткие требования инструкций и директив, в организации погребений иностранных военнопленных допускались серьезные нарушения. В связи с большой смертностью в 1944 – 1945 гг. лагерями и спецгоспиталями практиковались групповые захоронения военнопленных.
Попытки привести захоронения военнопленных в порядок стали предприниматься только после окончания Великой Отечественной войны. В инструкции Главного управления по делам военнопленных и интернированных Народного комиссариата внутренних дел СССР № 28/74 от 17 декабря 1945 г. подчеркивалось, что правильная организация захоронения умерших военнопленных является «исключительно важной задачей» в работе лагерей и спецгоспиталей. Заняться обустройством кладбищ погибших неприятельских солдат Советский Союз обязывало и международное законодательство, а именно, Женевская конвенция 1949 г., к ратификации которой готовилось Советское правительство. Но по большому же счету никакого надзора за кладбищами, за небольшим исключением, так и не было организовано. Разрушение захоронений шло колоссальными темпами. Если в 1950 г. на учете Главного управления по делам военнопленных и интернированных Министерства внутренних дел СССР состояло две тысячи восемьдесят восемь кладбищ военнопленных, разбросанных по автономным республикам, краям и областям Советского Союза, но в мае 1959 г. их осталось всего лишь пятьдесят. Кладбища было решено ликвидировать «по причине их несоответствия требованиям международных конвенций». Ликвидация подразумевала под собой сравнивание могильных холмиков, уничтожение опознавательных знаков и ограждений, а также возврат земельных участков местным органам власти. Как расценивать тот факт, что могилы военнопленных оказались в заброшенном состоянии? Как справедливое возмездие? Как попытку избавиться от рутинной обязанности? Как традиционное для русских чувство безответственности и неуважения к праху умерших? Сложно однозначно ответить на этот вопрос. Заметим лишь, что в аналогичном состоянии до настоящего времени пребывают многие кладбища погибших советских воинов.
Ситуация несколько изменилась в постсоветский период. На основании постановлений Правительства Российской Федерации № 1026 от 23 октября 1995 г., № 33 от 13 января 1996 г. и № 1397 от 23 ноября 1996 г. работа по поиску и восстановлению кладбищ, на которых были захоронены военнопленные, была возложена на Ассоциацию международного военно-мемориального сотрудничества «Военные мемориалы». По подсчетам сотрудников этой организации, на территории бывшего Советского Союза находится от полутора до двух тысяч захоронений военнопленных, из которых лишь половина пригодна к восстановлению.
Следует сказать и о статусе таких воинских захоронений. Долго время статус воинских захоронений военнопленных был неопределенным. Только в декабре 1992 г. было принято постановление Правительства России «О подписании соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Федеративной Республики Германии об уходе за военными могилами в Российской Федерации и в Федеративной Республике Германии». Германия взяла на себя расходы по эксгумации захороненных на российской территории останков немецких военнослужащих, финансирование благоустройства мест их погребения в нашей стране и последующий уход. Для этого Россия предоставила безвозмездно, на неограниченный срок, землю.
Говоря о военнопленных нельзя не вспомнить и о тех, кто помогал им выжить в тяжелых условиях военного времени, кто проявил простой человеческий гуманизм и сострадание. Эвакуированные с госпиталями, мобилизованные из многих городов СССР женщины, сотрудницы, служили долгу, который в любой войне ведёт на дорогу примирения. Кажется, мы примериваемся к глобализации, дружим с бывшими врагами, а подвиг тех женщин, тружениц, забыт. Будет ли полным взаимопонимание народов друг другом, если забыт путь к нему? Груз прошлого у нас разный, но тащить его в будущее придётся вместе.
Александр Осипов, краевед